Знаю, знаю, что опоздал с поздравительным постом для уважаемого гитариста аж на два дня, но я рассудил, что лучше отписаться попозже и вдумчиво, чем вовремя, но на отвали.На концертах, когда он держит гитару, трудно подобрать для его игры какие-то приличные определения. Никаких возвышенно-проштампованных «он играет как бог» или «его виртуозное владение» вы от меня не услышите, это точно. Поскольку то, что я вижу, на самом деле, больше всего напоминает секс, причем жесткий. Пока Каору сосредоточенно перебирает струны, а Тошия предается шаманским танцам со своим басом, Дай надрачивает гитару с такой силой, словно ничего вокруг него в этот момент не существует. И это завораживает настолько, что, даже будучи зрителем, кажется, проваливаешься в какое-то пространство, лишенное бега времени, и просто смотришь, впитываешь, наслаждаешься с жадностью конченого вуайериста.
В жизни этот парень, однако, сочетает скромность с открытостью и простодушием. Иногда даже удивительно, как за такой, в общем-то, брутальной внешностью может скрываться столько ребяческой непосредственности. Когда я чувствую его лучащуюся энергетику, я испытываю радость только от того, что он такой, и от того, что подобные люди вообще есть.
Может, мне самому иногда хотелось бы быть лучше, чем я есть. Но в моих ориентирах на «хорошее» и «плохое» никогда не будет однозначности. Не суть. Меня действительно подкупает это ощущение душевной теплоты, которая исходит от этого человека. Наверное, каждый, кто видел его открытую, сияющую улыбку сам начинал безотчетно улыбаться в ответ. Ладно, можете не признаваться – но я знаю, что это было, хотя бы про себя.
Ставшие уже хрестоматийными попойки с друзьями-музыкантами, пожалуй, только добавляют образу нашего Андо немного раздолбайской обаятельности. Так что во время просмотра концертных ДВД Диров всегда отчаянно ждешь бекстейджевых кадров с похождениями дорогого гитариста. И ведь подобный конфидент не заставляет себя долго ждать: Дай наводит мосты любви и дружбы с гайдзинскими миталоидами после энной стопки Егермейстера, отжигает со стаффом и вообще отличается повышенным шиложопием. Вы еще удивляетесь, почему в свои тридцать семь лет Дайске выглядит так, словно на нем испытывают препарат для обретения вечной молодости? Сомневаюсь, что в своем самоощущении этот человек перевалил хотя бы за тридцатник.
Тем не менее, несмотря на подобные эпизоды, безусловно, чувствуется, как серьезно Дай относится к работе. Ведь музыка всегда остается наивысшей ценностью, объединяющей пятерых столь разных людей. Индивидуальности сплетаются, разделяются, где-то борются, где-то соединяются в едином порыве и создают свой уникальный мир, прекрасный, страшный и изменчивый, как отражение души каждого человеческого существа.
И, скажу вам, бывают моменты, которые я люблю, наверное, даже сильнее, чем разухабистое веселье на бекстейджах. Моменты, когда Дай, кажется, на время ускользает из существующей действительности и просто рисует в воображении набросок звукосочетаний или (так было раньше) медитативно наблюдает, как сигаретный дым незримо окутывает пространство. Тогда начинаешь видеть дальше – и где-то на задворках сознания рождается мысль, которая дополняет незавершенную картину. Ведь, на самом деле, трудно, мучительно трудно каждый день светиться и заряжать других своей энергией. Выходить на сцену и насиловать гитару до полного взаимного изнеможения. Быть собой – таким, какой есть.
С днем рождения, факин рокстар! Береги себя и свети нам дальше.
Безусловно, каждый участник этой группы значим для меня по-своему. Но ведь всегда есть место для некоторых личных склонностей. Думаю, нетрудно догадаться о расстановке моих собственных приоритетов. Но во многом за пониманием стоят личные ассоциации. И, пусть Андов по характеру совсем не схож с дировским Даем, пониманию его «я», он все-таки поспособствовал. Так что место на правом фланге между ритм-гитаристом и вокалистом забронировано нами надолго)