Давно лето не было столь щедрым на события разного толка, так что желание пережить август было вполне искренним и вспоминалась не только ради красноречия. Но теперь, когда лето подошло к концу, и можно подводить итоги, несложно понять, что стало главным событием этого времени. И, конечно, я постараюсь поведать о нем, ничего не упустив.

В этот раз, когда все косплейные марафоны были уже позади, ожидание было таким, как надо. До последнего, как и в прошлом году, часть сознания отказывалась верить в то, что все, что происходит – реально. На месте мы были за несколько часов до, так что ожидание продолжилось в очереди. Пускай жажда бурной деятельности товарищей с номерками местами раздражала, а мусор, оставшийся от ожидающих с утра, наводил на весьма мизантропичные размышления – все равно было что-то неуловимо приятное в единении людей, которые собрались вместе с общей целью. По-своему тронула задумка с картой, где отмечались все города, из которых приезжали люди, чтобы увидеть концерт. Нити протянулись по всей карте, дотянувшись даже до ближайших стран, и большая яркая паутина накрыла всю Россию. Сначала мы были ряду эдак в пятом-шестом до заграждения, но потом получилось продвинуться ближе, почти к самой сцене, хоть это потребовало физических усилий и вообще выносливости. Концерт начался минут на сорок позже заявленного времени, но и здесь предвкушение дарило свои эмоции.



Много впечатлений и фотографий.Наконец зазвучало интро Kyoukotsu No Nari, и сотни зрителей замерли, как по команде. На сцену вышли они – те, кого все так ждали. Неистовый гул голосов встречал каждого участника, нарастая с каждым выходом, и уже нельзя было противиться тому, что происходит – ты просто обнаруживал себя кричащим во весь голос в едином порыве со всеми, словно видел со стороны.

А потом – скрежет гитар, сотрясающий изнутри, и вот раскатился мощным потоком первый риф Hageshisa To. Толпа всколыхнулась в едином порыве и пришла в движение. Остались только тела и оголенные нервы. Только истинное и настоящее, чувственное и инстинктивное. Когда я слушал эту композицию в записи, мне хотелось выволочь наружу весь тот комок из эмоций, который приходилось держать в себе, поскольку рядом были люди, или просто нельзя было проораться во весь голос. Теперь же эта энергия, слившись в мощный поток, витала в воздухе, заполнив собой каждый сантиметр пространства, встречая поток такой же силы, несущийся прямо со сцены. Вот так и должно быть в моем представлении. Так и должны проходить концерты.

Несмотря на то, что это было последнее выступление тура, музыканты поражали своей энергичностью, не ощущалось и тени усталости. Правда, видел я поначалу только Дая – совсем близко (ибо мы по традиции направились в его фанзону), Кё – немного левее, а еще темную мелькающую тень Тошии и блондоголову Шиньи. Все это – конечно же, между попытками удержаться на месте, ибо первые несколько песен толпа бесновалась совсем уж отчаянно. Но ничто, по сути, не сказывалось на восприятии, словно все стороннее отходило на задний план, оставив лишь пространство для музыки. В мощном потоке звука тонули оттенки и полутона, отчего звучание гитар казалось более сырым, и в то же время грубым, сильным и сочным, бас и ударные оглушительно грохотали, незримо окутывая непроницаемой пеленой весь бэкграунд. И – на переднем плане – словно отчетливая нить пульса в агонизирующем организме – рвался и крушил все преграды голос такой силы, что его трудно было соотнести с человеческим – голос Кё. И, конечно, через несколько минут меня уже не стало.



На Obscure всеобщее безумие набрало обороты, и по толпе прокатилось несколько волн слэма. В том, чтобы быть частью этого потока, конечно, заключалось свое удовольствие, но в то же время любое расслабление могло стать уничтожительным. Я стоял за гитарастом, держась за него, и в определенный момент, когда меня чуть не унесло в самую гущу людского варева, с такой силой вцепился в него, что, кажется, хорошо поцарапал ему один бок. Мне было стыдно. Честно.

Хуже этих колыханий было только то, что давка в первых рядах была и так очень сурова. Физически это ощущалось не сильно, ибо в такие моменты можно забить на жару, боль, мокрые лица, спутанные волосы, отдавленные ноги, а то, что льется со сцены, к тому же, действует как сильнейшая анестезия. Но, вне зависимости от моего волеизъявления, из-за стиснутых накрепко ребер сознание предпринимало попытки меня покинуть, звук глох, словно шел через вату, а картина словно рябила белым шумом. Но, к счастью, через несколько глубоких вздохов полуобморочное состояние меня отпустило, а во время Lotus'a все немного притихли и успокоились. Вернее, эмоциональные реакции со стороны зрителей продолжались, но это были очень правильные эмоциональные реакции (что особенно здорово ощущалось во время Different Sense) – почти полная концентрация в пронзительно-лиричные моменты и – вновь – безоглядное безумство, когда темп бешено укорялся, и шквал звуков погребал под собой все живое.

Но теперь безотчетные ощущения немного отошли на задний план, и можно было отдаться музыке и созерцанию. Поскольку Дай стоял ближе других участников, его энергия ощущалась сильнее всего. Никогда не устану поражаться тому, насколько это светлый, открытый, солнечный человек. И пусть музыка способна высвобождать демонов и низвергать зрителей в самые темные глубины персонального ада – все равно, нет такой тьмы, которая заставила бы померкнуть его замечательную улыбку. Я не знаю, как сказать по-другому.

         

Ближе к середине программы наконец-то удалось разглядеть Тошию, а затем и Каору. Стиль игры Тошии неизменно приковывает внимание уже давно, и порой даже в записях только и смотришь на то, как безумный басист в юбке вытанцовывает экспрессивные, и в то же время изящные до последнего движения шаманские танцы. В такие моменты кажется, что все это – некий ритуал для того, чтобы ублажить бестелесных духов и чуть ближе подобраться к той грани, когда музыка открывается тому, кто на нее посягнул. И, в то же время, в каждом движении чувствуется такой стиль, такая красота и утонченность, что, кажется, мелодию порождает не только бас, а само тело этого человека, каждый мимолетный жест – и в этот момент понимаешь, почему каждый художник стремится приблизиться к крайней степени выражения. Я заворожен его игрой, его танцами, его слэпом, его гроулом, его в чем-то по-прежнему детской улыбкой.

Каору, как мне показалось, был как всегда достаточно сдержан, но ведь именно такая разница преподношения и делает стиль каждого из них уникальным. Все равно, когда лид-гитарист вальяжно добрался до нашего края сцены, я был рад увидеть это лицо с классическим Fuck Yeah выражением, этот взгляд, эти забитые татуировками руки. Да и хрен с ними, в действительности, с крестом на полпуза и фиолетовыми тапками… он крут даже в них!

Шинью я, к сожалению, разглядел хуже всех, поскольку в тот момент, когда он вылез из-за установки и бросил палочки в зал (уже под конец концерта), я отчаянно боролся за жизнь в напирающей на сцену толпе, страждущей получить хоть какие-нибудь памятные сувениры от музыкантов. Впрочем, и на протяжении концерта я иногда останавливал взгляд на барабанной установке и как завороженный наблюдал за игрой ударника. Его руки двигались в потоках света, мерно поднимаясь и опускаясь, или, напротив, заходясь в бешеном темпе. В его движениях ощущалась сила, но без оттенка грубости, в сочетании с удивительной легкостью, изяществом. Впечатляющая картина, на которую можно смотреть, не отрываясь.

         

Во время Decayed Crow, Agitated Screams of Maggots снова воцарилась атмосфера всепоглощающего безумия. Толпа выжимала все силы, и все равно невозможно было противиться ее тяжелой магии – снова тряс отваливающейся головой, кричал почти сорванным голосом. Примерно в подобном состоянии прошла Gaika, Chinmoku Ga Nemuru Koro.

То же, что началось потом, не поддается никаким объяснениям. Я до сих пор почти ничего не написал о Кё, потому что мне снова невыразимо трудно писать о нем простыми словами, борясь с накатами косноязычия. Пришло время для первого Inward Scream, который разлился по залу, после чего моментально воцарилась полная тишина. Наблюдать за этим иначе, как за магическим ритуалом было невозможно, настолько гипнотическим было это действо. Обрывки слов, звуки, похожие то на смех, то на плач эхом прокатились по залу, отдаваясь звенящей тишиной в ушах, оседая в душе смутной тревогой и тенью спасительной надежды. Из-за освещения его лицо теряло привычные черты, и в нем появлялось нечто демоническое, а голос, казалось, рождало не тело, а силы, которые сливались в это чарующее заклинание.

А потом, стоило лишь убедиться в том, что последние покровы сняты, и большинство душ уже стоит в наготе и готовности отдаться откровению, разразилась "Yokusou Ni DREAMBOX" Aruiwa Seijuku No Rinen To Tsumetai Ame. Кажется, в этой песне больше личного, чем можно выдержать, не дрогнув – слишком близка та грань, к которой так страшно и так тянет прикоснуться. Однако, вживую эта песня звучит даже прекраснее, чем в своей альбомной версии.



А Shokubeni, пожалуй, лишила последних крупиц здравости и осознанности. Как видно, не одного меня. Знакомая девушка, к примеру, не помнит, как снимала все это действо на видео. И все мои воспоминания тоже как будто в тумане… я слышу в голове соло Кё, которое началось в тишине, но потом было встречено криками, после – чьи-то возгласы с призывами заткнуться, и снова соло, на этот раз влившееся в последовавший музыкальный поток. И – будто вспышка – картина, после которой я напрочь отказался верить своим глазам. Кё снова раздирает себе рот резкими движениями, тянет руку вверх, а потом порывисто бьет себя по щекам. Из его рта сочится кровь, пронзительно алая, слишком знакомая и до того настоящая, что все остальное, что происходит, кажется, меркнет и отступает на задний план.

Я всегда по-особому относился к его саморазрушению – мне казалось, это тот язык, который я хорошо понимаю. Но я совершенно точно никогда не ожидал увидеть этого в режиме реального времени. Могу с полной уверенностью сказать, что для меня – да и не только для меня – для сотен людей этот жест был очень значим. Я чувствую в этом колоссальную отдачу и даже поверить не могу, что это произошло именно на концерте в моем городе. Многочисленные же любители попричитать (это я про тред в коммьюнити на жж), которые выдают свою зависть за лицемерную заботу, могут и дальше продолжать в том же духе. Да, этот жест был встречен криками, но как можно в такой момент, когда сам фронтмен предстает перед публикой, обнажив свой инсайд, задумываться о собственном облике. Отдача в ответ на отдачу – по-моему, это справедливо.



А во время Tsumi to Kisei я снова чуть не потерял сознание. Это был эпик фейл, скажу я вам – пожалуй, эта песня была одной из самых ожидаемых. Мне же пришлось фактически отключиться от внешнего мира, закрыв глаза и сконцентрировавшись на дыхании, чтобы снова исчезла эта жуткая рябь в глазах и мир вернулся в привычное состояние. Это было странно, учитывая, что, даже судя по итогам лета, выносливости мне не занимать. Тем не менее, у меня и мысли не возникло отойти дальше от сцены, где люди стояли не так плотно – напротив, мы с Кайтеном все ближе пробивались к сцене и были уже буквально в метре от заграждения.

А затем снова все телесное и мирское отошло на задний план, ибо за Tsumi to Kisei последовал еще один Inward Scream. Я в очередной раз отметил потрясающую пластику Кё, когда он стоял, согнувшись над микрофоном, и выписывал руками сложные фигуры. Я просто растворился в потоке света и звука, без сожаления оставив всего себя в этот моменте.

А следующая, завершающая часть концерта промелькнула совершенно стремительно. Я был рад услышать быструю, саркастичную Amon, которая сменилась безудержной Hydra -666-. Тут же случилось несколько технических накладок, которые, впрочем, не сказались ни на настроении зрителей, ни на настроении музыкантов. Шторм разыгрался в полную силу. Reiketsu Nariseba и Zan пронеслись сумбурно, как в каком-то далеком ирреальном бреду, словно жаркий кокон тел поглотил последнее ощущение реальности. Все эти песни любимы мной по-своему, особенно, пожалуй, Zan, поэтому столь сильные впечатления оставило их живое звучание. Это был настоящий хаос в своем первозданном значении, скрытые и запертые за словами, за звуками, внутри нас самих чудовища.



А после было несколько минут ожидания и, наконец, долгожданный бис с Ain’t Afraid to Die. Сет-листы европейских концертов немного менялись, и был шанс того, что вместо нее Диры сыграют -saku-, C, Zakuro или что-то из старого и внезапного. Но, несмотря на то, что все эти песни по-своему любимы мной, надеялся я именно на Ain’t Afraid to Die. И не случайно надеялся.

Но максимум, что рисовало мое воображение – лирическую атмосферу и, может быть, мимолетное чувство всеобщего единения. Немного тепла, немного тишины, немного сопереживания. Однако, произошедшее превзошло мои ожидания. Вокруг плакали люди. Множество людей стояло со слезами на глазах, никто не пытался сдерживаться или скрывать свои чувства. Кто-то подпевал, кто-то просто стоял и слушал, кто-то не мог сдержать самых настоящих рыданий – но в этот момент в зале воцарилась такая атмосфера, что, думаю, остаться безучастным было просто невозможно. Это было сродни перерождению, какому-то внутреннему очищению, безотчетному и невыносимому.

А потом лирика вновь сменилась драйвом, и заключительным аккордом прогремели Stuck Man (которому я, безусловно, дичайшее обрадовался, ибо это одна из моих любимых песен с Уробороса) и – символично – Rasetsukoku.



Когда мы вышли на улицу, то ощутили, как усталость переплелась с эйфорией. После давки болело все тело, но положительных эмоций было достаточно, чтобы это не замечать. Кажется, Диры снова превзошли наши ожидания. Снова смогли удивить, поразить, в очередной раз сбить с толку и выстроить новую неповторимую картину. До начала европейского тура я и мечтать не мог о таком сет-листе, где ждешь каждую песню, встречаешь криками первые ноты и бросаешься в этот омут, не помня себя. И да, Кё даже вышел в том самом костюме, который нравился мне сильнее всего. В дебрях предконцертного гона с гитаристом мы постановили, что в красном абибасе Кё выглядит эффектно, но в черном, блин, элегантно, поэтому я и ждал именно черного.

Конечно, выступление прошлого года тоже оставило много положительных эмоций, но в этот раз, мне кажется, все впечатления можно возвести в немалую степень. В прошлом году условия для выступления были просто спартанскими, особенно если брать в расчет ужасную жару и дым, месяц висевший над городом. Да и публика, кажется, восприняла новых гостей немного настороженно, и ни зрители, ни музыканты не смогли раскрыться полностью, на все сто процентов. Однако, в этот раз не было неловкого недопонимания: откровенность, искренность ощущалась в каждом слове, каждом звуке, каждом движении, и такой же силы колоссальная отдача шла навстречу из зала. Так что я очень надеюсь, что сами музыканты получили удовольствие от этого концерта и вернулись домой с чувством морального удовлетворения. Каждая секунда этого дня стоила того, чтобы ее пережить. Каждый миг ликования и каждая толика боли.



Я знаю, что любовь – очень сильное слово, но я действительно ощущаю ее по отношению к этой музыке, по отношению к этим людям. Они даруют, силу, вдохновение. Заставляют уверовать в значимость персонального сумасшествия даже такого эскаписта, как я, облекают боль, через которую мы все проходим, в прекрасные, неповторимые формы. Поэтому теперь я буду ждать их возвращения. Внезапно в планах на следующий год возникла довольно приятная ясность и, если все будет хорошо, надеюсь, одним концертом дело не ограничится.

@музыка: Dir en Grey >>> Vinushka Stretched [x67]

@настроение: >>> pensive

@темы: мрачный бред, отчетное, dears ♥, dir en grey