В Японии цветет сакура – самое подходящее время, чтобы ждать от жизни чего-то нового.
А я опять лишь собираю прошлогодние гнилые листья, источающие такой упоительно-родной запах, и все слишком хватаюсь за какие-то вещи. Ничтожные и мелкие, материальные настолько, что мне, борцу, который всю жизнь отвергал прагматизм в угоду высокому, даже тошно говорить о таких вещах. Но я попробую.

Много отстраненного философствования. Известно, что суть буддистского ритуала Чод – в отсечении привязанностей. Практика проводится в диких, безлюдных местах, горных ущельях и пещерах, в местах погребения и сожжения трупов. Не буду описывать само протекание ритуала, хотя это, безусловно, красивое и страшное зрелище, но суть его в том, что, избавившись от плена чувств, вещей и потребностей, человек в конце концов может достичь высшего возможного состояния – просветления. Хотя само избавление проходит весьма травматически, тут действует один из известных принципов, объединяющих некоторые учения и философские течения, который состоит в том, что борьба человеческого существа со своими мешающими чувствами – явление куда более полезное, чем взращивание и лелеяние оных. И, благодаря определенным практикам, человек может отказаться от всего ненужного, наносного, того, что стоит на пути его духовного совершенствования и тянет его назад.
И, раз уж у меня сейчас вполне адекватное настроение для всевозможных словоблудных игрищ, буду разбавлять тезисную сухость бунтарским духом «Бойцовского клуба»:

Only after disaster can we be resurrected
It's only after you've lost everything that you're free to do anything
Nothing is static, everything is appaling, everything is falling apart

В чем сейчас обретаем зависимость мы? Во множестве смешных условностей, которые так прочно вошли в нашу повседневную жизнь, что мы не представляем себя без них. Отобрать у человечества электрические зубные щетки или депиляторы – на самом далеком конце света случится атомная война. Прекрати выпуск жевательной резинки или эластичных колготок – грянут уличные беспорядки, бойня, анархия. Про какие-нибудь стиральные машины (вернее, их отсутствие) я вообще молчу. Апокалипсис неизбежен. Увы, я – далеко не счастливое исключение.

Вспомним русский фольклор, где главный эмогот былинного времени, наш ответ графу Дракуле и вообще замечательный отрицательный персонаж Кощей Бессмертный убивался чуть ли не в полпинка, если добраться до какого-то острова, найти там одно-единственное деревце, провести несколько непотребных трюков с животными, стараясь не попасться Гринпису, извлекая уток из зайцев разными действенными методами, которые можно додумать в силу своей испорченности, и – тадам – стоит переломить малюсенькую иголочку, как сразу весь погребальный шик тридевятых царствий отправится в небытие вместе со своим владельцем.
Сейчас подобная ситуация воссоздается с точностью до десятых долей процента. Чем дальше идет вперед наука, чем комфортнее становится жизнь, тем легче единомоментно уничтожить ее, лишив человека пары мелкобытовых радостей.
Помните?

You are not your bank account
You are not the clothes you wear
You are not the contents of your wallet
You are not your bowel cancer
You are not your grande latte
You are not the car you drive
You are not your fucking khaki's

Но я – определенно врач-наркоман, который лечит от наркотической зависимости. Я умею с убойной точностью вычислять чужие и свои болезни, ставить диагнозы, высокопарно повествовать о путях лечения, но когда дело доходит до практики, тут мне остается только улыбаться улыбкой человека, который складывает все прописанные ему таблетки в полочку. Возможно, я просто не желаю излечиваться. Пока я, как и весь мир, несовершенен, есть стимул открещиваться от более серьезных проблем. Или отвергать скучную стагнацию душевной гармонии.



В общем, сегодня я пережил множество пограничных состояний, и все оттого, что у меня сломался компьютер. Причем не так, как периодически пошаливал мой старый – то рука отвалится, то нога то одна ерунда заглючит, то другая – а весь разом, неожиданно (это при прежде безупречной репутации), без видимых на то причин и где-то между очередным пассажем в винампе и занимательным буйством в ютубе. И вот потухает экран, и при конвульсивном тырканьи кнопки ребута ни единой белой буквицы на мониторе, ни единой железной судороги внутри.

А дело-то все вот в чем...Я, как известный оптимист, сразу подумал самое худшее и до окончательного выяснения судьбы моего железного приятеля, исполняющего множество разных ролей, от психотерапевта, регулярно потребляющего мои ангстовые исповеди, до диллера, регулярно подкидывающего мне моих любимых наркотиков из смеси чужого творчества, прокрутил в голове самые драматичные из возможных сценариев. И самый плохой исход, какой я вычислил, был бы полным исчезновением некоторых немалых периодов времени из моей жизни. Память – самый ненадежный формат, поэтому нам приходится доверяться машинам. Еще один год чьей-то жизни – лишь потраченное время, постепенно затершееся до нескольких ярких дней, если оно не имеет материального подтверждения. То же самое творчество... хорошо, когда оно существует в каком-либо еще варианте, кроме чьей-то цифровой памяти, или хранится у тех, кому мы однажды решились его открыть, но, по всем законом мелкобытовой подлости, самый трогательный ранний рассказик обязательно растворится в матричном пространстве. Воспоминания – как ни крути, это важно. Иначе говоря, я пытался подготовиться к уничтожению рандомной части своей реальности.
И, возможно, готовился слишком хорошо: сохранял почти образцовое для такого склонного к депрессиям кента спокойствие. И, возможно, по какой-то причине, когда я уже почти решился выговорить как мантру:

I say let me never be complete
I say may I never be content
I say deliver me from Swedish furniture
I say deliver me from clever arts
I say deliver me from clear skin and perfect teeth
I say you have to give up
I say evolve, and let the chips fall where they may

...мой вынужденный Чод меня миновал. И мои упорядоченные воспоминания остались при мне, и лелеемые и взращиваемые привязанности вновь легко и ласково оплели мои запястья – наподобие любимых наручников. Я отделался лишь легким испугом: надобностью пару дней поболтаться за другими компами и не самым копеечным ремонтом.
А ведь, возможно, негативный исход помог бы мне хоть немного вернуть мозги на место.
Впрочем, я очень сильно навру, если скажу, что после такого хотя бы предварительного разрешения этой эпопеи я доволен и счастлив.

В Японии цветет сакура, а это значит, что время слишком быстротечно, чтобы успеть воплотить великое свершение, оправдывая сам факт своего наличия на этой земле, пытаясь возвести свои разрозненные мысли и банальные чувства в ранг достижений, достойных храниться в каких-то железных закромах веками вечными. Брать на себя слишком много – почти также нелепо, как и сразу ставить на себе крест, сдаваясь в плен своим слабостям. Но – еще немного – и можно будет садиться за нормальную полноформатную книгу. Пожалуй, есть резон чуток подкормить своих внутренних демонов...