Как и было обещано в предыдущем посте, здесь я расскажу про саму ночь Х, то есть про концерт IAMX в Берлине 11-го апреля (да, я очень быстр, я знаю, но такие вещи не пишутся за пять минут). На всякий случай, отмечу, что все фото в посте принадлежат авторству Frank Buttenbender и сообщества IAMX Tour Corner и использованы не столько для хронологии, сколько для передачи атмосферы. В конце также использованы арты из буклета к The Unified Field.

Кажется, в предыдущей записи я остановился на окончании сборов, так что возьмем за точку отчета этот момент. Я ждал этот концерт несколько месяцев, но, когда настал положенный час, понял, что совсем к нему не готов. Так что мое состояние было сдержанным и безмолвным, да и все биологические инстинкты вроде голода и ощущения усталости начинали постепенно атрофироваться (а учитывая, что эпопея с подарком затянулась, времени на планомерные сборы уже не было). Но вот мы уже ехали в клуб, и я слушал случайные комплименты моему готическому образу под учащенное биение собственного сердца... Когда мы добрались дотуда, местность с вышеописанными художественными развалинами уже не казалась такой аутентичной и нетронутой цивилизацией. Повсюду небольшими группками стояли люди: кто-то подогревался легким алкоголем, кто-то общался с друзьями, кто-то просто ждал снаружи окончание разогрева. Публика была весьма разношерстной. В отличие от концерта Hypocrisy, который мы посетили парой дней раньше, где все металисты, как и у нас, сливались в брутальную черную толпу, здесь в образах зрителей не было единства. И только пайетки и стразы на лице у некоторых девушек, да парочка цилиндров, богато украшенных аксессуарами, выдавали в этих людях поклонников мистера Икс. Может быть, я бы хотел, чтобы меня окружали эпатаж и яркость, и сказка началась уже на бекграунде, но мне все равно было радостно видеть всех собравшихся – видимо, сказалась волшебная атмосфера вечера.



Осторожно! До неприличного много букв и море художественных и непотребных фото.Единственным неприятным сюрпризом при входе в клуб оказалось то, что Андову не разрешили пронести фотоаппарат, а то мог бы получиться собственный неплохой фотоотчет. Пришлось оставить беднягу на улице в каком-то контейнере. Странно, ведь на Hypocrisy у зрителей не возникало подобных проблем. После того, как мы зашли внутрь, я совершил рейд на прилавки со стаффом, и у меня, что называется, просто разбежались глаза. Андов не стал препятствовать моей наркомании, а наоборот сказал, что подарит мне все, что я выберу, так что выглядело это как «Я возьму это, это, еще это, ну и еще это, это и это». Глядя на получившуюся стопку покупок, я понял, что явно «психанул», но, благодаря дорогому гитаристу, все вожделенные вещицы стали моими. Был в этом не только эгоистический интерес, но и проявление меломанской сознательности, ведь известно, что покупка продукции группы поклонниками – это реальная возможность для них продолжать свое дело.

После этого мы прошли в зал, где уже вовсю шел сет Moto Boy. Несмотря на обилие шуток про меланхоличный разогрев, которые ходили среди любителей IAMX, я все-таки по-своему проникся чувственными балладами этого исполнителя. Я был бы не прочь послушать его подольше, но из-за вышеописанной эпопеи мы припозднились, да и весьма вероятно, что весь его сет я бы слушал ворчание Андова – как известно, любителя «чтоб ебашило» – на тему заунывности происходящего. В общем, выступление Moto Boy довольно скоро подошло к концу, и Оскар ушел со сцены.





В отличие от наших концертов, где зрители еще до начала теснятся перед сценой, выгадывая момент, когда можно просочиться еще ближе к первым рядам, на европейских шоу публика стоит довольно свободно, люди стараются не мешать друг другу. Первый разрыв шаблона мы пережили еще на Hypocrisy, когда оказалось, что на метал-концерте пробиться в первый ряд прямо перед исполнителем, причем не заранее, а перед самым выступлением – это как два пальца об асфальт. На IAMX народ стоял несколько теснее и даже в перерыве между выступлениями никто не хотел покидать занятые места, но все же пробиться ближе к сцене нам удалось без особого труда: я встал в первый ряд аккурат напротив синтезатора Жанин и принялся ждать.
. . .

Динамичные танцевальные композиции, которые крутили в качестве фоновой музыки, отзывались внутри глухими битами, задевая каждый измученный ожиданием нерв. Свет на сцене погас, и уже в темноте Бретт, техник IAMX, выносил на сцену инструменты и аппаратуру. Зрители тепло приветствовали его, взволнованные близостью встречи с самыми долгожданными гостями. И вот в секунду, когда напряжение достигло своего предела, за ширмой мелькнула возникшая из ниоткуда тень. Через пару мгновений ее очертил свет, и зрители увидели знакомую фигуру с перьями на шляпе и перчатках. Сначала в бокал полилось вино, затем силуэт изогнулся, жестами провоцируя поклонников, которые и так жадно поглощали взглядами каждое его движение и сопровождали действо своими первыми бессознательными криками. Свет снова погас, тени стали отчетливее и материализовались, и под первые аккорды открывающей песни Animal Impulses мы уже могли видеть всех музыкантов IAMX.



Холодное синее освещение сменялось красным, тревожным и угнетающим. Песня звучала мощнее и внушительнее, чем в альбомной версии, в ней были гипертрофированы, выдвинуты на первый план сумеречные отголоски безумия, в параллель с которыми ощущались злая ирония и торжество абсурда. Монотонное грохотание ударных сочеталось с визгливым звуком синтезатора, и голос Криса, главного конферансье сумасшедшего цирка, придавал завершенность этой гротескной картине. По-моему, эта песня как нельзя лучше походит на роль открывающей композиции. Даже если во время первых выступлений в ее исполнении еще слышалась некоторая неуверенность, теперь она звучала во всей своей темной красе и величии.

Путешествие в мир последнего альбома продолжалось: после первого всплеска аплодисментов зазвучала Sorrow, и от прежней зловещей атмосферы не осталось и следа. В ней чувствовалась боль, ставшая материалом для ее создания, ощущалась неизбывная грусть, что связующей нитью шла через каждое слово и звук. И, тем не менее, на душе эта песня оставляла хрупкую надежду на лучшее, отражение которой можно разглядеть во многих композициях нового альбома. Ее живое исполнение было еще более глубоким и пронзительным, чем в привычном альбомном варианте, и визуальный ряд с эфемерной танцующей балериной придавал происходящему какой-то оттенок ирреальности.



Вновь атмосфера изменилась за считанные секунды, и на смену лирике пришла страсть. Пожалуй, Kiss + Swallow стала первой песней, которая действительно взорвала зал. Воздух накалился, напряжение возросло, пали последние бастионы условностей и нерешительности. Люди танцевали и подпевали, а Крис с наслаждением и неким вампирическим вожделением внимал этим эмоциям.

Впрочем, я сам по-настоящему сдался на следующей песне, которой стала Kingdom Of Welcome Addiction, слишком люблю я эту манифестацию прозрения. Не знаю, как остальные (тут уж я был слишком поглощен творящимся на сцене – и одновременно внутри меня самого), но я танцевал так, как будто меня завтра должны были отвести на казнь. И пусть нечто в звучании этой песни изменилось, экспрессия и напористость времен KOWA отошли на второй план перед неуловимой тонкостью, изысканностью звучания, все равно для меня эта песня стала одной из самых ярких за этот вечер.



Не успели зрители перевести дух, как после бурного соития, на них обрушилась новая волна возбуждения. Конечно же, никто не мог спокойно реагировать на Spit It Out, которая была следующей по счету. Не знаю, с какими чувствами Крис сейчас поет эту песню, но его эмоциональный посыл по-прежнему действует на окружающих безотказно. Она и для меня останется с статусе первой любви, хоть и не с нее началось мое знакомство с IAMX… но перевести первичную заинтересованность в ощущение глубокой привязанности она мне, безусловно, помогла.

Tear Garden дала возможность в первый раз по-настоящему вздохнуть после прошедшего чувственного марафона. Барабанный проигрыш в исполнении Криса и Альберто – это, видимо, одна из тех вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Это словно шаманский ритуал, который способен заворожить, не оставляя равнодушных. Думаю, наличие этой песни в сетлисте тем более неслучайно, что тема животных инстинктов получила таким образом свое продолжение, и вот к середине концертного действа ты уже оказывался в саду зверей. Сейчас я подразумеваю аллюзии на немецкое Tiergarten, которые, конечно, не мог не учесть любитель абстракций и символизма Крис. Синхронные движения, ритмичные удары, внезапное схлестывание на барабанных палочках, как на шпагах… и теплые, расслабленные объятия после – вот самые яркие образы, запечатлевшиеся в моем сознании после исполнения этой песни.





А My Secret Friend для меня прошла на удивление спокойно – хотя, возможно, музыканты и рассчитывали на эдакое затишье перед бурей. Исполнение было безупречным, музыка чарующей. Разве что всегда немного грустно смотреть, как Крис в одиночку поет эту песню и за мужскую, и за женскую ипостась.

Настал черед Trials – пожалуй, самой значимой и символичной для меня песни с нового альбома, которую я хотел услышать вживую более других. Я даже не мог представить, как можно исполнить ее на концерте перед сотнями вожделеющих глаз, в духоте плавящегося воздуха, под слепящими огнями софитов так, чтобы она не утратила своей эфемерности, воздушности и какой-то возвышенной отстраненности от всего мирского. Но именно так она и звучала. Тот предконцертный момент, который я уже описывал в предыдущем посте, повторился с еще большей насыщенностью и яркостью ощущений. Это словно была вспышка абсолютной ясности сознания, когда естественно и незаметно пришли ответы на волнующие вопросы. Недостающее звено, связующее настоящее и самое желанное будущее. Успокаивающе-нежные звуки синтезатора, размеренный пульс ритма и вокал Криса, то медитативно-спокойный, то вновь надрывный – вот сочетание, которое растворило мою остаточную тревогу и печаль.





А следующая песня The Unified Field стала, пожалуй, одним из самых сильных моментов концерта. Насколько я знаю, российские поклонники реагировали на нее ну очень неоднозначно, поговаривая о выбивающейся стилистике и о сильном влиянии Джима Аббисса. Тем не менее, мне она сразу полюбилась своим жизнеутверждающим духом и запоминающейся лирикой. И на концерте ее приняли лучше, чем я ожидал: все прыгали и подпевали в едином порыве, и зал был похож на колышущееся море с переливающимися в свете прожекторов живыми волнами. И, глядя на сотни тянущихся рук и блестящих глаз, было несложно поддаться волшебству единения. We are all in the unified field.

Ее сменила взрывная и сексуальная Cold Red Light, во время которой в зале воцарилась столь любимая и музыкантами, и зрителями атмосфера безумной оргии. Эта песня стала началом исторического эпизода с леденцом в форме члена, что так взбудоражил поклонников. Еще в начале песни я заметил, как девушки, стоящие в первых рядах прямо напротив Криса, размахивают перед ним этим красным фаллосом в прозрачной упаковке. Честно говоря, сам я внутренне профейспалмил при виде этого подарка, поскольку, как бы ни обыгрывалась сексуальная тематика в творчестве IAMX, хотелось бы, чтобы их музыка воспринималась несколько глубже. Впрочем, сам Крис не растерялся и, забрав у поклонниц леденец, сразу принялся размахивать своей новой игрушкой и срывать упаковку. Но опробовать подарок первым Крис все-таки не решился и дал отведать леденец Жанин. Эта прекрасная женщина, конечно, тоже не растерялась и со всем присущим ей артистизмом его облизала. Но, конечно, и Корнер не был бы Корнером, если бы не пошел до конца и не позабавился бы с леденцом на радость публике. В общем, он принялся за дело столь вдохновенно, что через некоторое время карамельный фаллос остался без головки.







Во время Walk With the Noise Крис продолжал развлекаться с новой игрушкой и танцевал с леденцом, то размахивая им, то направляя в сторону зрителей. Что ж, не могу в очередной раз не отдать должное артисту, который даже скабрезную шутку способен обратить в настоящее шоу. Что же до самой песни, ее звучание было ярким, выразительным и очень волнующим, так что зрители продолжали танцевать и подпевать, не чувствуя усталости, и взаимный энергообмен музыкантов с залом и зала с музыкантами продолжался.





Правда, уже во время следующей песни Music People на сцене воцарилась по-настоящему инфернальная и демоническая атмосфера. Сцену снова заливал кроваво-красный свет, визгливо врезался в слух электронный звук синтезатора, на видеоэкране сменялись зловещие лики древних богов и идолов, где навеки застыли гнев и сила. Эти проекции то высвечивали темные силуэты музыкантов, то тонули в красном мареве вспыхивающих софитов. Крис снова принялся за барабаны, но теперь это уже был не гимн во славу витальности, как в Tear Garden, а настоящий темный ритуал. Впрочем, я действительно люблю эту песню за ее напряженную атмосферу и рад, что она звучит на концертах. К тому же я помню, что Андов грозился сделать с Крисом, если он не услышит Music People – песню, которую он выделяет для себя из всего творчества IAMX, так что, когда я узрел ее в первом сетлисте с брюссельского концерта, у меня прямо-таки от сердца отлегло!



И завершила основную программу The Alternative – шумная, драйвовая, актуальная и любимая во все времена. Может быть, в голосе и движениях Криса уже начинала чувствоваться усталость после предшествующего безумства, но остальные участники с лихвой это компенсировали: мне никогда не надоест наблюдать за резкими, гипнотизирующими движениями Жанин с гитарой, да и Сэмми Долл надо отдать должное – отрывалась она не на жизнь, а на смерть. Мелодия достигла кульминации и стихла, словно в пост-оргазмических судорогах, музыканты ушли со сцены, а зрители, распаленные и заведенные таким финалом, уже приготовили глотки для того, чтобы требовать продолжения.





И вот после нескольких интригующих минут темноты и тишины, воцарившихся на сцене, под нарастающие крики страждущих зрителей на сцене снова появились IAMX. Зазвучала I Come With Knives, которая уже прочно вошла в число самых любимых слушателями песен с нового альбома. Фрагмент на немецком вживую звучал не менее чарующе, чем в альбомной версии, так что я не смог еще раз не восхититься голосом Жанин, в котором со временем открывается все больше новых граней. Ну а голос Криса, яркий, напористый, доходящий до надрыва и безумия в припеве, звучал, быть может, чуть менее экспрессивно, чем в записи, но магия происходящего не давала обращать внимания на эти моменты: я словно ощутил жар и истому кровавой пустыни.

Следующей песней стала President, и множество голосов зазвучало в унисон с голосом нашего эпатажного президента. Интересно наблюдать, какие неожиданные, новые оттенки появились у старых знакомых песен, чтобы наполнить их духом Animal Impulses Tour. Эта не стала исключением – в ней было меньше зубоскальства и ерничества времен The Alternative, но явственно ощущались новые лиричные оттенки, ярче выделились печальные и торжественные ноты.



С грустью я приближаюсь к завершению концерта, которым стала культовая Nightlife. Вновь я сравниваю нынешнее живое исполнение этой песни с прежним, и, конечно, не могу не признать, что сердцем я с психозом валяния на полу, крушения установок, сексуальным удушением микрофонным проводом и прочими безумствами, которые раньше царили на сцене, когда наступало ее время. Впрочем, в нынешнем варианте эта песня тоже звучала динамично и драйвово. Особый вкус ей добавили фрагменты с барабанами, где игра Криса была столь же экспрессивна, как и во время предыдущих песен. Правда, для меня Nightlife несколько омрачилась мыслями о скором завершении концерта и том, что возможностей отдать подарок Крису в руки так и не представилось: как я уже сказал, я стоял прямо напротив синтезатора Жанин, а неуловимый мистер Икс нечасто добирался до нашего края сцены.



Все закончилось так быстро, что даже осознание финала пришло не сразу. Стихли отзвуки последней песни, и Кристофер скрылся также внезапно, как и появился – из ниоткуда, в никуда. Жанин чуть подольше задержалась на сцене, тепло поблагодарила поклонников, помахала всем рукой и ушла за кулисы, что сделали и остальные музыканты. Нет, мне знакома эта привычка IAMX уходить со сцены сразу по завершении последней песни, но мне видится в ней что-то печальное, сродни ощущению закончившегося праздника. Мистическая атмосфера рассеялась, и сквозь нее вновь грубо проступили контуры привычной реальности. По сцене, холодеющей, как поле после боя, ходили техники и сами раздавали поклонникам барабанные палочки и другие реликвии. Мне повезло, поскольку Бретт с сетлистами появился именно у того края сцены, где стоял я, и отдал мне один из них. Правда, я все равно думаю, что подобным стоит заниматься самим музыкантам, ведь эти пост-концертные моменты взаимодействия с публикой и выражения взаимной благодарности очень важны.
. . .

Ну а пока я (вернее, прежний я) стою там у сцены, держа в руках доставшийся мне сетлист, где каждая песня отдается целой палитрой ощущений от экстатических до самых горьких, позвольте мне отойти от основной линии повествования и выразить свои общие впечатления по поводу увиденного и услышанного. Начнем с темы, которую я уже затрагивал – зрители и вообще атмосфера выступления. Поведение зрителей-европейцев на концерте оставляет двоякое впечатление: с одной стороны, идя на концерт, ты можешь быть уверен, что сможешь подойти близко к сцене, сконцентрироваться на музыке и насладиться выступлением, а не бороться за выживание. С другой стороны, я понимаю, почему европейскую публику считают холодной и сдержанной: зачастую кажется, что ей не хватает драйва, поэтому и музыкант не получает стопроцентной отдачи. Там нет такого буйства, экстрима и безумия на грани с риском для здоровья, как у нас, когда выползаешь из толпы полуживым, в синяках, в промокшей насквозь одежде и со спутанными волосами.



Но с комментариями плана: «Зрители вообще стоят столбом и никак не реагируют на происходящее» я тоже готов спорить. Поддержка со стороны зала все-таки чувствовалась: толпа пела, танцевала, бушевала, охотно отдавая свою энергию в ответ на каждый жест музыкантов. К примеру, за Андовым стоял довольно брутального вида парень, который весь концерт подпевал так, что гитаристу порой было не слышно Криса. Просто у них в подкорке вшито делать все это, не мешая друг другу. Может, это даже способствовало моментам понимания и единения, которые у нас (я не про поклонников IAMX, а вообще про видимых мною зрителей на разных концертах) зачастую не ощущаются за счет обособленности, а порой даже агрессии по отношению к окружающим – ведь согласитесь, кому-то важнее любой ценой пробиться к кумиру, расталкивая всех и вся. Нет, я искренне верю в наших поклонников и надеюсь, что эта душевная атмосфера проявится у нас еще насыщеннее и интенсивнее, чем в Берлине. Но, может быть, я еще вспомню с ностальгией берлинский концерт, когда буду бороться за выживание в первых рядах «Космонавта» и «Известия Холла».

Также хотелось бы поделиться мыслями о каждом из музыкантов. Кажется, единственный, кого я обделял вниманием до этого момента отчета – это Ричард. И, конечно, это весьма незаслуженно. Честно признаюсь, в качестве ударника IAMX мне более других импонировал Том Марш, но, поскольку это было давно и неправда, к Ричарду я тоже уже успел привыкнуть. Увы, ударник в IAMX – это второплановая роль (особенно учитывая, что и Крис, и Жанин, и Альберто иногда принимают участие в барабанных партиях), но он с ней справляется безукоризненно и, думаю, на уровне незримых душевных связей уже успел стать важной частью группы.





Да простят меня поклонники Альберто, но к нему я, увы, все никак не могу проникнуться симпатией. Слишком статичным мне кажется его стиль игры, что несколько идет вразрез с театральным преподношением группы, так что наблюдать за ним подчас скучновато. Правда, не могу не отметить, что к технической стороне его игры я не имею совершенно никаких нареканий, а за барабанный проигрыш в Tear Garden вообще готов всячески осыпать его комплиментами. Но на уровне ощущений я чувствую некоторую чужеродность. Даже по внешним эффектам иногда Альберто кажется единственным «нормальным человеком», неведомо как забредшим в этот балаган фриков. Да и история с татуировками, по-моему, говорит обо всем достаточно красноречиво.





Теперь пара слов о новой участнице группы Сэмми Долл. Честно говоря, мое первое впечатление о ней было не очень положительным – вызывали отторжение ее сознательные или неосознанные попытки походить на Сью Деним: слишком уж много ассоциаций вызывали светлые волосы с темными прядями и прямая челка, закрывающая брови. Сью я, конечно, люблю и сам иной раз могу повздыхать о том, как же Корнер мог упустить свое счастье, но, конечно, признаю ее только в единственном и неповторимом варианте. Впоследствии, впрочем, это ощущение сходства ушло, и я стал лояльнее относиться к Сэмми. Но ее обязанности в группе по-прежнему остаются для меня загадочными. Да, я помню про бэк-вокал и дополнительные клавиши, но я, признаться, не заметил, чтобы звучание IAMX прибрело что-то новое с ее вступлением в группу. Впрочем, не буду совсем уж злым и отмечу, что не мне осуждать выбор Криса, и я отнюдь не ставлю под сомнение, что он знал, что делает, когда принимал в группу новую участницу. Да и на сцене она смотрится довольно органично и уже, кажется, успела стать «своей» в группе – а это, пожалуй, самое главное. И здорово, что на концертах ее энергия просто бьет ключом – думаю, можно сказать, что со временем она все больше открывается зрителю.



А сейчас начнутся дифирамбы в честь божественной женщины Жанин, которую я весь концерт имел удовольствие созерцать прямо перед собой не больше, чем на расстоянии метра. И, черт возьми, я остался просто сражен ее харизмой, мощнейшей энергетикой, удивительной индивидуальностью, граничащей с какой-то инопланетной странностью. Но не менее интересным наблюдением для меня стала другая ее сторона, неощутимо проступающая через внешние эффекты этих ярких броских качеств: невыразимая хрупкость, нежность и красота, которые часто остаются на втором плане, но абсолютно необходимы для завершенности ее образа. Я трижды укорил себя, что озаботился подарком только для Корнера, а Жанин даже цветов не купил… хотя надеюсь, конечно, еще исправить эту оплошность в перспективе. Но главное – это ее голос, который, как я уже писал, расширяет свою палитру от ультразвуковых, почти нечеловеческих нот с металлическим отзвуком до нежных и тонких оттенков.







И да, я уже не могу представить IAMX без нее. То, что они вытворяют на пару с Крисом – настоящая магия и алхимия. Не забыть мне сцены под синтезатором, которую я созерцал прямо перед собой, когда Крис обнял Жанин за шею и увлек за собой вниз, где они оба демонстрировали крайние пределы грации и чувственности. Кстати, по моим наблюдениям, Жанин больше других участников группы взаимодействует с залом. От нее прямо на уровне ощущений исходят тепло и отдача. Не чувствуется недоверия, какого-то неощутимого барьера, дальше которого тебя не пустят. Даже на физические контакты со зрителями она идет с радостью. И некоторые, надо думать, несколько злоупотребляют такой открытостью (а, судя по тому же твиттеру, некоторые поклонники особо не церемонятся и трогают ее за все, до чего могут дотянутся). Я, впрочем, только легонько коснулся кончиками пальцев ее колена, стараясь не нарушать границ, продиктованных уважением.



А на сладкое у нас остался рассказ о главном виновнике торжества, основателе и главном актере этого безумного цирка Кристофере Корнере. Он был весь в черном – с кончиков перьев на шляпе до мысков сапог, как и подобает настоящему Гамлету и готическому скитальцу. Острый, графичный силуэт его пиджака живописно контрастировал с мягкостью перьев и темными прядями его необычно длинных волос, струящихся вдоль изящной шеи до самых плеч. На лице – все та же аристократическая бледность, а сразу под под остро очерченным подбородком наготу скрывала черная краска во всю грудь – такая иллюзия naked but safe, еще одна тонкая граница, отделяющая его сердце от мира. Впрочем, хрупкому телу привычны и изысканные жесты, и резкие движения, иногда картинные и театральные, иногда инстинктивные и фактически животные, которые придают возвышенному образу привлекательной жесткости.







Голос – это тема, заслуживающая отдельной истории. Это надо слышать и чувствовать, а не представлять, опираясь на описания кое-как сросшихся неуклюжих слов. Ограничусь лишь небольшим комментарием, что он обладает месмерической силой проникать в самые далекие глубины человеческих душ, устраивать там внутренние перевороты и поселять хаос, а после давать надежду на спасение и силы для борьбы или, по крайней мере, анестезию забвения. Крис умеет работать с залом и преуспевает в этом как никто другой, знает, когда нужно рассмешить, а когда заставить заплакать, и с готовностью идет на контакт со зрителями, которые благодарно принимают каждый жест как настоящую драгоценность. Но внимательный человек не сможет не заметить, насколько же он при этом отрешен, и как, в сущности, устремлен вовнутрь себя, а не вовне, несмотря на то, что в его искренности нет наигранности. За слоями одежды и косметики, кожи и вообще всего материального мы все-таки можем видеть то, что обнажено и, на самом деле, вовсе не имеет защиты – робкое «я» за маской сценического зверя, докуда, впрочем, все равно никому не добраться.







Песни с нового альбома звучали прекрасно, все до одной, и они постепенно приобретают все большую красоту и силу. Насколько я могу делать выводы, следя за ходом тура с первых концертов, до нас эти песни доберутся в зените своей красоты. Что же до излюбленных творений с прежних альбомов, как я уже говорил, они не только приобрели новые оттенки звучания, но и неуловимо отдалились от привычных и полюбившимся нам вариантов. Иногда мне грустно думать о том, что времена The Alternative и KOWA безвозвратно ушли, унося с собой безумную экспрессию, клоунаду, разухабистый задор и мазохистское выворачивание души наизнанку с надрывом и самоиронией. Впрочем, это не хорошо и не плохо. Это нормально. Это процесс эволюции, который проходит любой творец, не желающий стоять на месте. И, думаю, лучшее, что мы можем сделать для Криса и группы – это поддержать их без осуждения и разглагольствований на тему, что «раньше трава была зеленее». Начался новый этап, и я уверен, что мир The Unified Field не открылся нам еще и наполовину.


. . .

Если вы дочитали этот рассказ до нынешнего момента, я могу назвать вас настоящими героями. Обещаю, скоро я перестану испытывать ваше терпение, вот только доведу рассказ о пред- и пост-концертных событиях до логического завершения.

А после концерта мы отправились на IAMX Aftershow Party от Flux FM, о которой мы прочитали на фейсбуке перед концертом. Впрочем, «прочитали» – это сильно сказано, ибо из текста на дойче мы поняли только, что «что-то будет», а детали остались для нас загадочны. Прежде всего, я расценил эту вечеринку как возможность хоть через третьи руки передать подарок для Криса, чтобы уже закрыть эту тему и положить конец всем переживаниям, с ней связанным. Думаю, вы понимаете, почему я не хотел сдаваться и, скажем, отправлять его по почте по возвращении, что было бы самым простым вариантом, ибо это сразу бы перечеркнуло все недельные усилия до последнего на корню.

Поиск клуба, где должно было происходить все действо, был похож на выполнение какого-то странного квеста, причем не только для понаехавших нас, но и для местных фанов – на походе к цели мы встретили нескольких зрителей с концерта, которые также, как и мы смотрели на указатели улиц в раздумьях, как добраться до цели Х, а одна немка даже присоединилась к нам в поисках. Но мы были читерами, ибо шли с картой на планшете, и в итоге без слишком долгих блужданий оказались на месте – причем, как выяснилось, раньше многих других посетителей. Первый этаж клуба представлял собой помещение с барной стойкой и столиками, а внизу находился танцпол и видеоэкраны. Обстановка была простая, но небезынтересная: особенно мне приглянулся манекен, на котором было множество свечей, горящих и расплавленных, отчего цветной воск потеками расходился по всем его изгибам – очень в духе IAMX, как мне кажется.

Но время шло, и ничего не происходило – даже песни IAMX не звучали со стороны танцпола. Мы пришли, когда еще не было одиннадцати, и уже больше часа сидели в мистическом ожидании, уничтожив, разве что, несколько напитков из неоправданно дорогого бара. Чтобы я хоть немного вернулся в себя и ненадолго заглушил свое беспокойство, Андов угостил меня вином. Тем не менее, публика все прибывала, и наконец-то было объявлено, что в час ночи начнется диджейский сет от Ричарда и Альберто.

Я, конечно, и не надеялся на явление Криста народу, слишком не понаслышке зная про его закрытость (да что говорить, и сам не лучше), но соотношение потраченного времени и обещанного результата все-таки вызвало легкое разочарование. Как я уже писал выше, мое отношение к этим участникам группы недалеко ушло от нейтралитета, к тому же в час тридцать закрывалось берлинское метро, наша гостиница находилась на другом конце города, и уже понемногу напоминали о себе физическая усталость и потребность в еде и сне, на которые я благополучно забивал со вчерашнего дня. В общем, я вверил Андову право распоряжаться нашими дальнейшими действиями, и он принял благоразумное, но в тот момент почему-то совершенно невыносимое для меня решение ехать домой.

Дело было даже не в пропущенном сете, а в жутком ощущении incomplete, оставшемся у меня после всего произошедшего. Слишком быстро опустела сцена, а действительность вернулась в привычное русло. Но обиднее всего было из-за подарка, на который было затрачено немало сил и нервов, причем не только моих, который мне все никак не удавалось отдать. И вот, стоя посреди берлинской ночной улицы, не зная, как справиться с эмоциями, свежей радостью, свежей болью, которые так хотелось направить на что-то прекрасное или протянуть в качестве благодарности, я как нельзя острее ощутил тщетность и бесполезность собственных усилий и даже самих этих ощущений, которые казались ненужными никому, кроме меня самого. Вообще, вызвать у меня эмоциональную встряску – не такая уж и сложная задача. Я могу взорваться, когда что-то не получается, расчувствоваться во время просмотра задевшего за живое фильма или просто проронить несколько слез при ощущении грусти, обиды или гнева. Но затронуть действительно глубинные пласты инсайда, которые скрыты от множества посторонних глаз, удается очень немногим. Эх, «Корнер – 33 несчастья», join the club and make yourself at home. Мои поздравления самому себе, разочарованному и пристыженному собственной слабостью, с таким исключительным пополнением списка.



Впрочем, в процессе возвращения в гостиницу меня довольно скоро отпустило, и я не могу не рассказать о том, что этому поспособствовало. Метро неохотно подгоняло последние поезда, расставляя ловушки на каждом шагу: поезда доезжали до рандомных станций, и табло на перроне радостно возвещало «Out of service». Короткими перебежками от пересадки к пересадке мы черепашьими темпами продвигались в нужном нам направлении, тем не менее, уже становилось очевидно, что преодолеть путь в полгорода в оставшееся до полной остановки транспорта время у нас вряд ли получится. В один из моментов красноречивого гипнотизирования карты метро нам встретился парень-латиноамериканец, который поинтересовался, не нужна ли нам помощь, а после подсказал довольно удобный маршрут до нужной нам станции. Часть дороги мы ехали вместе, и за это время он успел рассказать про то, что работает фотографом и снимает концерты; про переезд из Латинской Америки в Париж, который он позже сменил на Берлин, а, услышав нашу речь, радостно заявил, что был даже в Одессе, где у него есть друзья. Мы обсудили отношение к субкультурам в Европе и в России, ведь выяснилось, что он весьма положительно относится к металу и вообще темной сцене. А под завершение беседы он позвал нас на какой-то панк концерт, назвав это самой что ни на есть культурной программой, когда мы попытались сослаться на обилие других погулятельных планов. Все это было весьма позитивно и расшевелило даже такого socially lazy кента, как я. Кроме того, в этом общении не было ни оттенка неприятной навязчивости – просто открытый и позитивный диалог с искренним человеческим интересом.

После этого эпизода я несколько приободрился, а, вернувшись в гостиницу и расставшись с готическим коконом и завесой мейка, окончательно отпустил свои печали. Душ и небольшая бутыль вина закрепили результат. Только тогда я наконец-то смог перевести стихийные пост-концертные впечатления в разряд перманентных, осознав испытанную радость. Впрочем, вопрос с подарком по-прежнему оставался неразрешенным, и Андов (видимо, уже предвкушая мои грядущие страдания по этому поводу) предложил написать в IAMX Boutique и передать подарок через них, пока мы еще в Берлине. Идея показалась дельной, и на мое вымученное остатками разума перед сном письмо уже утром пришел ответ. Мне написала Селин, с которой я уже имел приятную переписку при заказе нескольких вещиц из мерча группы парой месяцев ранее. Она очень позитивно отреагировала на мою просьбу и предложила встретиться в кафе. Кроме того, меня сразу покорила ее простая и дружеская манера разговора, словно мы были давно знакомы: «Я буду в черной волкошапке и ты легко меня заметишь. И меня совсем не пугает то, что я буду выглядеть глупо до твоего прихода». Я был польщен ее заботой и вниманием.

И вот через день мы встретились в кафе, где и состоялась долгожданная передача многострадального подарка, после чего можно было с легкостью вздохнуть и считать этот эпичный квест завершенным. Конечно же, я не мог оставить без небольшого презента и саму Селин – вручил ей шоколад, еще раз тепло поблагодарив за помощь и понимание. Правда, она сказала, что сможет передать подарок только в конце мая, после завершения американской части тура. Но, согласитесь, благодаря чудесной почте России посылка шла бы еще дольше, да и не факт, что дошла бы.



А совсем недавно, в последний весенний день эта история получила продолжение. Мне пришло письмо от Селин. Его заголовок интригующе гласил: «Your present to Chris». И уже самая первая строчка убедила меня в том, что все мои усилия были не напрасны: «I gave Chris your present today. He really liked the scarf and the small pin is also very beautiful». Перечитав ее и в один миг вспомнив всю амплитуду эмоций,пережитых мной в те дни, я понял, что каждый каждый час усердной работы с лихвой компенсировался подобной отдачей. А фраза «he asked me to thank you for these beautiful items» наполнила меня ощущением огромной благодарности. Я был счастлив оттого, что это чувство признательности, которое я вложил в свою работу, нашло свое отражение в ответе. Было бы здорово, если бы все людские отношения незримо следовали этому принципу.

Надо сказать, я и сам подумывал спросить о судьбе своего подарка у Селин, но, конечно, отговаривал себя, думая, что нехорошо злоупотреблять ее отзывчивостью и вообще отвлекать от дел. Но тот факт, что она сама написала мне, меня по-настоящему тронул. Лишний раз убедился, что Криса окружают прекрасные женщины, да и вообще, замечательные товарищи. Это осознание очень укрепляет веру в людей, которую нередко подрывает созерцание окружающей действительности. Кстати, интересно отметить тот факт, что ранее в тот день, когда я получил письмо, я отчего-то возвратился в мыслях к теме подарка и подумал про его судьбу. Тогда мне так отчетливо представилось, как Крис получает его, открывает, смотрит… возможно, испытывает при этом положительные эмоции, что я окончательно отпустил эту тему в своем сознании, подумав, что даже если я не узнаю о дальнейшей судьбе подарка, сам факт того, что это все-таки состоится, уже хорош сам по себе. Не удивлюсь, если и по времени эти мысли совпали с реальными событиями. Снова время вспомнить про unified field.
. . .

Вот, пожалуй, я и рассказал эту историю до логического финала. Искренне рад, если кто-нибудь вместе со мной добрался до этой строки. Впрочем, я все равно не буду ставить здесь точку, поскольку многие из представленных здесь мыслей могут получить свое продолжение. Ведь помимо фактической стороны, которую я хотел прописать в деталях и информативно для музыкально-заинтересованных читателей, здесь много незримых путей к собственным внутренним событиям и решениям. Многое прояснилось, обретя оттенок кристальной ясности, а назревавшие внутренние реформы получили необходимый для воплощения импульс. А при вселенской поддержке, которую даровал мне человек, благодаря которому все это осуществилось, у меня обнаружились ощутимые силы сразу перейти от планов к действию.

Но я бы солгал, если бы сказал, что не поимел приличную порцию внутреннего раздрая. Ведь возвращение в Москву из поездки провоцировало меня на негатив и раздражение буквально на каждом шагу, укореняя меня во мнении, что это не то место, где можно гармонично существовать и свободно творить. Крис, конечно, уже давно растревожил душу своим примером, соблазняя описаниями ГДРовских развалин с бункером, садом, странными скульптурными композициями, снующими в окрестностях дикими кабанами… а главное, восхвалениями негородского духа Берлина и радости самовыражения. Но все приобретает новые краски, когда сам можешь ощутить эту атмосферу и преисполниться невыносимости при невольном сравнении того, что увидел и того, что казалось единственно возможным вариантом. Да, все еще присутствует настырный страх, который порой сковывает движения, но как только его волна уходит, то, что казалось непосильным вчера, сегодня уже кажется не таким уж и сложным. Надеюсь, настанет время, когда я смогу продемонстрировать плоды этого вдохновения. И, конечно, я еще вернусь к этому городу, этим людям, этим открытиям… не знаю, скоро ли, но это обязательно произойдет. А пока время продолжать борьбу на своей территории.



But when the days beneath me scream into my present
I must always run the race on my own.