На днях внезапно пересмотрел Ai no Kusabi – заинтересовалась подруга, которая уже прошла некоторую инициацию аниме классическим и вот неожиданно созрела для аниме непотребного) А после из ностальгических чувств я снова взялся за ранобе AnK. Тем, кто видел овы, очень рекомендую ознакомиться с первоисточником – образы персонажей там не только чудесным образом раскрываются, но и, в некоторой степени, преподносятся с новой стороны. И, чтобы еще раз вспомнить старую добрую историю любви, мне хотелось бы привести здесь несколько самых запомнившихся мне моментов. Ранобе лицензировалось на английском, но на русский переводились только первые части, так что, дабы не спамить английским текстом, придется ограничиться сокращенными выдержками из
русского перевода. Местами он, конечно, шероховат, но все равно, по мне, весьма неплох.
. . ."Трущобы – зверь, пожирающий юность и душу людей". Чьи это слова? Если жителя Кереса, то он, несомненно, убедился в этом на собственном опыте. Если нет надежды, нет и крыльев для полета. Если не летишь, то и упасть не боишься.
"Реальность трущоб – сплошная черная стена, слишком большая, чтоб через неё перебраться", – думали они; и тех, кто осмелился бросить вызов этой стене, иронически называли героями. Но те, кто иронизировал, завидовали этим героям, ведь сами не могли ими стать. Оставалось лишь жалеть себя и топить горечь в выпивке.
Вот и у Рики была любимая фраза, которую он часто говорил своему партнеру, Гаю – только ему, как самое сокровенное: "Когда-нибудь мы распрощаемся с трущобами". До сих пор все, кто повторял эту фразу и покидал Керес, возвращались обратно – не проходило и месяца. Возвращались сломленные и отчаявшиеся. Но Рики это не пугало. Вновь и вновь он повторял: "Когда-нибудь. Обязательно".Приобщаться дальше.Город, поднявший до немыслимого уровня функциональную эстетику и рациональность, наполнился свежестью и блеском. Однако, отвергая не только грязь, свойственную людям, но и их тепло, это видение было сверкающим, но холодным. Весь город был пронизан бесстрастными взглядами “глаз-камер”. Другими словами, Юпитер была наделена нервными окончаниями.
К чему же она стремилась после того, как превзошла своих создателей? С помощью команды самостоятельно воспитанных исследователей и группы андроидов последнего поколения она превратилась во “Всемогущего Бога”, оставив себе имя Юпитер.
Основными принципами Танагуры были отрицание родственных связей и отказ от морали, но на деле город, стремившийся прежде всего к процветанию, был лишь порождением искажённого сознания машины.
Однажды люди, не способные победить смерть, полностью подчинятся машинам. Принимая во внимание окружающую действительность, таким должно было быть будущее Амой.
. . .
“Неплохо было бы заставить тебя скулить”, - сказал тогда Ясон. То, как Ясон играл его желанием, приводило Рики в отчаяние.
Дай…мне…кончить… Не оставляй… на… середине…!
Скрипя зубами, он смог бы с достоинством стерпеть пощёчину. Даже получив удар кинжалом, он бы набрался сил, чтобы ответить. Но он не мог сопротивляться этому огню, сжигавшему его изнутри, сводящему с ума.
Запрокинув голову, Рики вцепился в руки Ясона. Забыв всякую гордость, он умолял блонди положить конец этой пытке. Быть может, именно это пробудило в Ясоне тень человечности. В любом случае, сразу после этого он довёл Рики до финальной точки. Монгрел без сил упал на пол. Не обращая на него внимания, Ясон снял перчатки и бросил в мусорное ведро. Затем из нагрудного кармана он достал несколько свежих купюр и положил их на стол.
– Это сдача. Теперь мы в расчёте.
Когда Ясон, не удостоив его взглядом, вышел из комнаты, Рики продолжал сидеть, опустошённо глядя перед собой.
Пять минут.
Десять минут.
Бессмысленно тянулось время, как пустая кассета в магнитофоне.
. . .
Рики вставил магнитную карту, полученную от Катце, и дверь открылась. Катце поднялся ему навстречу, поприветствовав монгрела одними глазами. Рики кивнул в ответ и занял своё обычное место на диване, мельком оглядывая комнату. Он заметил две фигуры, жавшиеся в дальнем углу. Их черты были правильными и изящными. В выражении лиц было что-то детское, однако по внешности нельзя было определить ни возраст, ни пол. На обоих были старые плащи, скрывавшие их до лодыжек. У одного были светлые, мягкие на вид волосы и ярко-красные серьги, похожи на капли крови. У другого, черноволосого, на лбу был огромный сапфир. Глаза у обоих были закрыты. Рики не удивился, что в этот раз должен доставить груз в дальний район Лаокоона, но, осознав, что грузом были эти двое, монгрел невольно нахмурился.
– Они же ещё дети.
– Эти двое – специальный заказ из Ранаи.
Раная-Уго.
Судя по отзывам, Раная-Уго мог бы оказаться резиденцией самого Дьявола.
В этом месте леди и джентльмены опускались, превращаясь даже не в простых мужчин и женщин, а в похотливых самцов и самок. Забывая здравый смысл и достоинство, они насыщались удовольствием, давая волю своим самым сокровенным желаниям и животным инстинктам. Уродливо-комичный вид тех, кто доставлял им это удовольствие, входил в противоречие даже с относительной моралью того времени.
Вообще-то, все работавшие в Раная-Уго были очень красивы. Но все они были с увечьями. Только одна рука, сросшиеся ноги, ампутированные от локтя или колена конечности и тому подобное. Их уродства не были наследственными или врождёнными. Они создавались такими посредством генетических манипуляций. При этом идеальные черты лица вызывали ещё больше жалости. Чтобы предотвратить любопытство по отношению к посетителю, все работавшие там были лишены зрения. А во избежание возможных травм клиента во время орального секса, им вырывали зубы.
С раннего детства их обучали исключительно технике секса. Не обращая внимания на внешность, клиенты посещали комнаты, специализировавшиеся на их любимой позе. А ожидавшие там предназначались, чтобы доставить им удовольствие. Приговорённые к жизни в запертой клетке поломанные куклы для секса… Куклы, которые не знают другой жизни, кроме определённого им существования в клетке, которые не умеют ни петь, ни смеяться, ни даже плакать. Они принимали неизбежное. Они не отчаивались, но ничего не ожидали от жизни.
. . .
Последние дни небо было затянуто облаками. Что-то гнетущее и застоявшееся тяжестью лежало на душах людей. Радовало только то, что дождь не начинался. Несмотря на то, что был уже почти полдень, Мидас спал. И на его лице, под вульгарным ночным макияжем, проступали безобразные морщины.
В комнате горел свет, хотя он его не включал. Там в лучах света стоял человек, внимательно наблюдавший за ним.
– Три года. Всё это время и все усилия были необходимы, чтобы приручить тебя. Ты необходим мне. С этим не поспоришь: с самого начала ты был единственным, кто смог пробудить во мне интерес. Ты должен принять ответственность за это и все последствия. Ты не просто украшение. Ты мой пет. То, что тебе за двадцать, не имеет значения. Ты здоровый самец, страстный, гибкий, похотливый и злобный. Как ты мог подумать, что я откажусь от тебя?
Я впервые встретил кого-то, кто вместо лести осмелился оскорблять мою гордость блонди. Именно эта твоя черта так непреодолимо влечёт меня. Это похоже на бомбу с часовым механизмом у меня в мозгу. Ты просто восхитителен, такой нежный, чувствительный, что хочется вырвать это сердце, такое сильное и полное жизни, и прижать его бьющимся к груди.
Если злоупотреблять удовольствием, оно может превратиться в страдание.
. . .