У вас наверняка возникнет вопрос, к чему же, собственно, относится весь этот многобуквенный поток сознания, который вы можете созерцать ниже. Так вот, если совсем вкратце – это пространное и очень абстрактное повествование о моей недавней поездке в Кёнигсберг. Однако, любители моих отчетов могут не слишком воодушевляться, ибо фактов здесь очень и очень мало, то же, что на первом плане – мой холеный инсайд, облаченный в более-менее художественную форму. Если вас это не смущает, устраивайтесь поудобнее, и можете попробовать почувствовать то, что чувствовал я. Название поста нагло украдено из «Дневника» Паланика, который я читал в поездке, но тот факт, что фраза пришлась к месту и ко времени, и позволяет мне немного поиспользовать ее в своих интересах. Каждый день начинается с телефонного звонка. Первые несколько секунд не можешь осознать, кто ты, и где находишься, но потом все-таки выталкиваешь себя из сырого холода простыней и отвечаешь. Родной голос каждый день выносит тебе новый приговор – иногда жестокий, иногда неожиданно милосердный. Чаще всего все заканчивается словесной перепалкой, потом – теплым примирением.
«Забей на все и приходи ко мне. Приходи. Приходи скорее».
Твой номер в гостинице – самый холодный и темный. Внешний лоск прикрывает прорехи недоделанного ремонта: все красиво блестит, но ударно отваливается. В ванной на полу – болотце от текущей сантехники, после душа приходится кутаться в вечно мокрые полотенца. У тебя холодно и сыро, как в могиле. Как в небольшом уютном склепике. В персональном комфортном гробике. Пока мертвецы снова не восстанут.
Очень много инсайда.
В один из вечеров раздается: «Езжай до конечной остановки по моему маршруту». И едешь, преисполненный ожидания и разочарования. Естественно, ты всегда хочешь большего. Но это лучше, чем ничего. На незнакомый город опускается тьма, и принцесса подпускает тебя чуть ближе. На несколько сантиметров… На доли секунд. Тебе всегда мало, но это не жадность, это – экзистенциальная потребность. И тебе наплевать, кто что скажет или подумает. После – акция неслыханной щедрости. Найди бездомное животное и закорми его до полусмерти. Ваши голоса страшно разносятся в темноте вечера – пара безумных зомби вышла на ночную охоту. Ты смеешься, но в твоем смехе явственно различима горечь.
Каждый день прислушиваешься к шагам на лестнице. Ждешь стука в дверь. Ждешь. Время тяжело волочится, как страшный зверь на огромных лапах. Иногда становится настолько тихо, что хочется разорвать пустоту своего могильника хоть чем-нибудь, чем угодно, любым звуком. Даже белый шум из телевизора на два канала дарует некоторое облегчение. Незнакомая обстановка делает тебя болезненно уязвимым. Иногда ты – комок оголенных нервов. Отравляешь другого своей болью. Потом – легкие импульсы раскаяния и данное самому себе обещание стать сильнее.
В один из утренних часов раздается: «Кё, собирайся, мы едем на море», и ты устремляешься в ванную, с трудом балансируя на мокром кафеле. Солнце лижет твою спину, будто призывает «Разденься, разденься». Волны накатывают на песчаный берег, и в твоих ботинках уже стоит вода. У Тотчи промокли кеды. Потом – садитесь на покрывало, и пикник перемежается с прикосновениями. Так приятно, что почти невыносимо. За прогулку до вокзала умудряешься рассказать полжизни, потом садишься в автобус, и снова обратно. Дремлешь на чужом плече, чтобы остыть.
Каждый день выходишь на площадь, не зная, куда пойти. Мраморные скамьи нагрелись от солнца, стела возвышается над городом каменной эрекцией. Время играет с тобой злую шутку: ты мечтаешь, чтобы эти дни никогда не кончались, но чтобы часы между встречами летели быстрее. Поэтому, даже когда ты пишешь эти самые строки, ты не осознаешь, что все закончилось.
В один из дней на твой могильник слетаются вороны, в другой – сползаются люди в комбинезонах, которые скользят по крыше с какими-то странными машинами, что-то весь день чинят, заглядывая в окна. Ты лежишь, не в силах подняться с кровати, и смотришь сны, один за одним. Тебе снятся сплошь кошмары. То тебя хочет сожрать какая-то женщина, которой ты простил бы это милое желание, если бы она была хороша собой, но – нет, все куда прозаичней. То видишь, как долго, медленно и неизбежно умирает родной тебе человек. Случаются и хорошие сны, но смотреть их еще сложнее, чем кошмары. Это какая-то гребаная Алиса в стране чудес – банально, но в меру красиво. Ты – безумный шляпник в цилиндре, Тотчи – Алиса в какой-то порно-версии в корсете и чулках. Вы спасаетесь бегством от всего, что отравляет сказочную историю: от стрелок часов, от неумолимо стареющего календаря, от долгих километров, кровных родственников принцессы. Даже во сне ты осознаешь, что все это – одно сплошное безумие, но дух приключений дурманит тебе голову, и вы живете, переезжая с места на место, зарабатывая на жизнь разбоем. Где-то в глубине души ты такой романтик. А потом – снова омерзительная четкость реальности. Ты один в тишине и темноте. И в ближайший день ничего, совсем ничего не изменится.
Каждый день – меньше слов, больше дела. Это единственный приятный лейтмотив, который повторяется изо дня в день. Единственный момент, когда тишина становится даже приятной. Единственный момент, когда холод становится незаметным. Момент, который тебе хотелось бы как можно дольше удержать в коконе своей памяти, но его помнят лишь пальцы и губы, глаза же закрыты, или просто ничего не видят, как у слепца. Ты слышишь свое имя и короткие обрывки фраз. Ты слышишь чужое дыхание, и твое сердце камнем срывается вниз. Его содрогания постепенно затихают, затаившись на дне глубокого колодца. В какой-то момент становится трудно дышать, и начинают ныть запястья, но то, что происходит потом, заставляет тебя забыть обо всем. Словно в мозгу возникает яркая вспышка, и мысли, постепенно возвращающиеся в голову, по букве проступают на идеально белом листе. Хочется, чтобы это оцепенение длилось вечно.
В последний день твой холодный могильник выглядит еще холоднее. Вещи, которые дарили иллюзию уюта, все собраны в чемодан, и ты просто слушаешь, как текут минуты в ожидании принцессы. В последнем ожидании. У вас всего пара часов на то, чтобы сделать то, что не вместилось в эти пять с небольшим дней. Весьма самонадеянно. Сегодня ты вспоминаешь о том, что ты – вроде как рыцарь. И о том, что нужно победить ради принцессы несколько драконов. Но вместо самого уединенного столика в уютном ресторане перед вами пиццерия с системой самообслуживания, а прощальный подарок приходится выбирать в самом банальном супермаркете. Все так некстати, но по-другому уже не будет. Потом – долгие объятия на перроне, заполненном людьми и чемоданами. Ты так хочешь утешить другого, что на время забываешь о себе, и это, как ни странно, спасает. А после – резкий возглас: «Проходим на посадку, скоро отправляемся», который выдирает тебя из твоего уютного безумия, очертания любимого лица через стекло, словно в какой-то клетке, голос в телефонной трубке, и все. На этом все обрывается. И, спустя несколько часов, когда поезд поглощает ночная тьма, ты стоишь в тамбуре, стараясь разглядеть за окном хоть какую-то жизнь, и просто ничего не видишь. Всматриваешься в гладкое лицо пустоты.
И, когда возвращаешься, прежняя история кажется какой-то надуманной. Словно она случилась не с тобой. Словно ты подглядел ее через замочную скважину или увидел на мерцающем экране. И от того, что ты не можешь удержать даже те моменты реальности, которые принадлежат тебе по праву, в сердце появляется новорожденная боль. В иные моменты ты чувствуешь себя безумцем, задумавшим продлить рассвет или удержать закат. Воином, который каждый день вырывает свое право на счастье из пасти реальности. А самое смешное – ты никогда не примешь ответ «Нет, у тебя не получится».
Поскольку теперь ты больше видишь и тоньше чувствуешь. И каждый новый закат для тебя уже не похож на предыдущий. Тебе остается лишь гадать, как ты раньше не замечал этого. В один из дней вы стоите на безбрежной равнине, ершащейся домами и деревьями, и всматриваетесь в небо, которое разрывается от множества оттенков, кровавых и золотых, для которых не существует подходящих названий. И, несмотря на то, что мир кажется столь четким, словно созерцаешь его под какими-нибудь амфетаминами, и каждая мелочь приобретает особую сочность и насыщенность, тебе не нужно ничего говорить, все твои мысли понятны без слов, и ты просто можешь раствориться в этом мгновении и исчезнуть в нем навсегда.
– Красиво, – говорит принцесса, и ты знаешь, сколько скрыто за этим словом.
– Красиво, – отзываешься ты, зная, что самые важные вещи не нуждаются в материальной форме.
И даже в том, чтобы остаться на бумаге.