В последнее время моя память – источник большинства разочарований. Мое сознание часто посещает множество образов, которые впоследствии вылились бы в чудесные истории. Запечатлелись бы яркими картинками. Увековечились в жизни измученных моими больными фантазиями персонажей, живущих в своих уютных выдуманных мирках.
Но какая-то часть сознания живет, по-видимому, очень интересной жизнью – и меня дотуда не допускает. И неважно: лежу ли я днем в своей огромной постели, на простынях, изукрашенных японскими орнаментами, и весеннее солнце освещает туманные картинки и слова, сменяющиеся за сомкнутыми веками, или во время незначительного разговора или услышанной где-то песни думаю о том, что любое, по сути, событие в жизни индивида можно изложить с какой-никакой художественностью – все равно где-то вдали словно захлопывается массивная тяжелая дверь, и все исчезает.
И я просто ничего не помню. Ни слова, ни запаха, ни звука.
Это я все к тому, что хоть я, конечно, и обещал отписаться второй раз об Ичихару – не как о представлении с достойными и не очень, а как еще об одном дне из своей жизни – многое стерлось из памяти, оставив лишь иссохшие кости фактов. Но, поскольку другие новые идеи (хотя, к счастью, и не все) стерлись из памяти почти также быстро, как и родились, попробую все-таки воплотить задуманное.
Пятница, хоть и тринадцатое, прошла в каком-то удивительном упоении, на одном дыхании. Представляю, какого было людям, которые собирались участвовать в предстоящем фестивале, если я в роли зрителя-косплеера потратил на подготовку столько времени и нервных клеток. Хотя, несмотря на мою злосчастную испорченную карму, надо признать, что начиналось все благополучно. К моему большому счастью, с утра мне все-таки привезли вожделенные цветные линзы, правда раннее появление курьера без предварительного звонка заставило меня выдраться из постели черт знает в каком виде, но на радостях можно было простить чужим глазам даже такое.
Куча инсайдерского бреда унд главгерой в образе.Потом – чай, последняя версия планов, нагоняющая неумолимо бегущее время, и вот я уже в центре, жду с работы свою любимую Ки, чтобы совершить рейд за недостающими деталями для сборки Ю~ки и потом отправиться ко мне домой: шить, говорить, расслабляться триединой гармонией и излитыми до основания душами.
Сначала мы мчимся в Никольский пассаж – в балетный бутик, в поисках белой театральной пудры. Это действительно красивое место в отличие от прочих сверкающих пристанищ многонулевого гламура. Никаких слепящих витрин и стерильности больничного шика: помещение – полутемный дворец с запутанной системой лестниц и эскалаторов, украшенный молчаливой горделивостью золота и стекла. А главное – вокруг не души. Только по-вечернему блестят витрины пустых магазинов... Куда не глянешь – сплошь белое на белом: роскошные свадебные платья, пылящиеся на пластмассовых телах неживых невест.
Наконец, находим, что хотели, и движемся дальше.
Новый Арбат, вечер. Идем сначала за украшениями, потом в театральный магазин. Мягкой дымкой по-змеиному заползают в голову старые воспоминания. Арбат был одним из моих любимых мест для прогулок в детстве и в юности, сейчас же – очередное бездушное скопление витрин и вывесок, окутанных дурманящим духом слишком мирской суеты. Старые здания стыдливо носят новые мишурные обертки, что так нелепо сидят на их ветшающих телах, лишь для того, чтобы доказать кому-то, что, несмотря на все неурядицы, у нас все отлично, пышно, дорого, вылизано, красиво – сплошное процветание.
Наконец, находим, что хотели, и движемся дальше.
Дома нас ждет шикарный ужин, приготовленный пейрингом, и далее (и до последней минуты перед выходом из дома) мы пребываем во власти подготовительной суеты. Пока я топлюсь в ванной, Китана любовно красит мне трость, пейринг готовит все необходимое для моей завивки. Пока я меланхолично подпеваю рвущемуся из колонок джейроку, Китана возится с моими волосами, пейринг гладит то, что будет костюмом. Я – просто феерический засранец. Я пытаюсь вдохновить ближних на великие полнощные подвиги своими сладкими бездельническими речами.
Но вскоре, осознав, что накурить хитровыебанную застежку для пиджака будет не так-то легко и просто, а также вспомнив, что помимо этого у меня простаивает еще тьма мелких дел, завершить которые мне крепко желательно с расчетом на пару часов сна, я начинаю активизироваться и проявляю рвение, сопоставимое по кпд с немаленьким швейным предприятием. Увы, печальные темпы берут верх над благими намерениями. В общем, мы все ужасно устали. Пейринг было собирался лечь спать, мотивируя это тем, что оставшиеся дела всецело исключаются из его компетенции, но я не был бы главным отрицательным персонажем этого онеме, если бы позволил ему это сделать. О чем впоследствии мне пришлось пожалеть раз десять... Наш рассвет прошел в стиле мексиканского сериала, что отнюдь не добавило нам воодушевления.
Наконец, все приготовления были завершены или же легкомысленно отложены на утро, и мы разбрелись по своим постелям, чтобы хоть на час предаться забвению. Комната уже наполнилась блеклой утренней синевой, а три холодных тела, размазанных по мягкости простыней, все лежали без дыхания и без забвения. Где-то то и дело шумно шныряли кошки, теребя останки кружев и лент, а мы считали секунды и думали каждый о своем, пока дымку полутемной комнаты не вспорол непристойный звук будильника.
Ползу на кухню, разрывая рот зеванием:
– Блядь. Я так и не заснул.
Слышу в ответ что-то настолько же позитивное.
Пока Китана пытается принять вертикальное положение, запихиваю в свои несчастные неразлепляющиеся глаза злополучные линзы. Оттенок, увы, на моих глазах выходит темнее, чем в оригинале, но я мужественно убеждаю себя, что все равно пойду так – разве я упущу случай испытать еще немного страданий?
Снова вспышка белого света, и моя предательская память делает вид, что со мной не знакома. Оказывается, в полубессознательном состоянии я много всего натворил (жертв, к счастью, не было, об убийствах и изнасилованиях не сообщалось), но все Китанины драгоценности я умудрился куда-то заиграть, причем, точно помню, под предлогом хранения их в ценности и полной неприкосновенности. И, как идеальный стражник, сам, конечно же, поскорее поспешил забыть, где же находится чертово укромное место( Так что для полного счастья и морального спокойствия на нас свалился еще один повод для беготни.
Но мы все успели. Почти все и почти успели. По крайней мере, в момент запланированного выхода я уже сидел на кухне, причесанный, накрашенный и разодетый, уничтожая стратегические запасы бутербродов (колоритно, конечно, смотрелось – в образе эдакого-то вампира: кровушка кровушкой, но в кризис и колбаса сойдет), а не носился, скажем, по всему дому в поисках каких-нибудь труселей – уже неплохо, по-моему. Тут к нам завалился четвертый участник всего этого беспредела – Су, как назло бодрый, энергичный и отоспавшийся, и мы – аллилуйя – наконец-то выдвинулись на Ичихару.
В метро мы с Китаной успешно словили свои пять минут славы: как же, вампир вылез из гроба и снял себе готическую чику (прости, Ки, я любя) – не каждый день такое увидишь. Впрочем, я, как фрик, более чем привыкший к подобному за время готической юности, вряд ли испытал от этого какие-либо эмоции – ни позитива, ни негатива. Наконец, мы были на Электрозаводской, и по следам каких-то бличе-шинигами, шарящихся в округе, вышли непосредственно ко дворцу. Все восторги по его поводу были в предыдущем посте, так что, если кто-то еще заинтересован в моей многобуквенности более официального толка – добро пожаловать сюда.
Не успел я прийти в себя и отыскать зеркало, в котором я, по всем законам жанра, и вовсе не должен отражаться, как меня уже запихнули в фотоугол и отщелкали. Правда, хоть все очевидцы в один голос утверждали, что я был просто «сама ночь», хехе, в результате на карточках все равно вышло что-то милое(
Потом меня конвоировали в зал, ибо мы и так пролюбили все начало, и принялись смотреть выступления. Чувствовал я себя так, словно вступил на первый круг ада – и это, конечно, совсем не на совести выступающих – просто бессонная ночь и изматывающая неделя решительно стали заявлять о себе. В сущности, мое состояние (и Китанино аналогичное) – это то, что более всего смазало впечатление от такого ожидаемого события. Хотя, раз уж я взялся впоследствии оценивать участвующих, я сделал все возможное, чтобы освежить те или иные эпизоды в своей памяти, и быть максимально объективным.
В перерывах я купался в головокружительной красоте пришедших и щедро раздавал свою страждущим, зажимался с Китаной по самым укромным углам, как обычно цедил циничные шутки и все умирал, умирал, умирал. Мой Ю~ки просто как магнитом притягивал к себе представителей нарутофанатеющей някающей общественности, которые норовили облепить меня со всех сторон и устроить аттракцион из серии «фотография с обезьянкой». Мда… Вот в этом-то и минус джейрок-косплея на аниме конвенте: если и сыщешь популярности, то преимущественно дешевой и только за экзотичность – мало, мало все-таки узнают и подходят с чем-то осмысленным. А направленный в мою сторону вопрос «А ты тоже из какого-то мультика?» стал фразой дня, заставившей меня впервые за весь фест по-настоящему проржаться. В общем, меня тискали и фоткали, совершенно не имея представления, что я такое, и с чем это едят я всех съем. Наверное, кровь девственных семиклассниц весьма приятна на вкус)
Так что после подобных экзерсисов я был я малосоцактивен – сидел в самых недосягаемых местах, ведя неспешный разговор, держа чью-то руку. Однако, некоторое время спустя мы с Ки наконец-то вернулись к жизни (вот ооочень вовремя, учитывая, что основная программа уже уверенно перевалила за середину) и я наконец-то смог вести связные беседы и улыбаться при просмотре приглянувшихся выступлений. В общем, закончилось все хэппи эндом, и, немного наверстав упущенное за приступами мизантропии, и пообщавшись с теми, кого нашел (вид у меня в тот момент был, конечно… «погода была прекрасная, принцесса была ужасная»
, я в компании своих верных психов отправился домой хоронить свое бренное тельце.
Дома мы еще немного помучали фотоаппарат (я вышел настолько трупом, что не рискну показывать эти эксперименты кроме как в качестве медицинского пособия по аутопсии, а вот Ки – красавица), а потом наконец-то разоблачились, душевно отужинали и, наконец, смогли сдать свои кости на заслуженный покой. Как это обычно бывает по законам подлости, нам с Ки тут же враз расхотелось спать, и мы еще долго лежали, развалившись, на какой-то мягкой горизонтальной поверхности, устремив глаза в потолок, что так успешно заменял нам глубокое ночное небо, гоняли чаи и все говорили, говорили, говорили. И все тревожное, в конце концов, растворилось за сомкнувшимися впервые за последние два дня веками.
Я снова воюю со своей памятью – и, вырвав из нее эту историю, как кусок мяса у голодного зверя, я просто положу ее на полку других таких же историй, составляющих мою на самом деле довольно-таки странную жизнь. Ведь, возможно, когда из моей головы исчезнет последняя здравая мысль, найдется хоть что-то, что в какой-то момент времени и в какой-то точке пространства было не напрасно. Поэтому в следующий раз все точно также повторится: ради всех тех позитивных и негативных эмоций, которые я, как настоящий вампир, все тяну и тяну из своего существования. Жизнь, увы, не требует от нас великих устремлений и свершений, так что приходится самому писать про себя ангстовый сценарий, шить костюмы, ваять декорации, отыгрывать свою роль. Косплей самого себя. Манга про то, что я сейчас сижу и пишу этот пост.
И можно снова начать забывать.
Раз, два, три… и пустота.
Кажется, кто-то хотел еще моих косплейных фото? Держите.
